курва!

Прожить тридцать лет и узнать, что ты не украинец наполовину, а на ту же половину поляк.

Мир полон глупости и несправедливости. Безобидных представителей ЛГБТ чмырят ублюдочные моралфаги (всё моралфаги ублюдочны, нодискач), а люди угорающие по Айн Рэнд и Дейлу Карнеги спокойно ходят по улицам и даже не боятся читать свою говнину в общественных местах.

Сбрил.

Чувак из Лондона пишет и иллюстрирует хайку, у него и инстаграм есть: https://www.instagram.com/oh_hai_ku/

блять, как перестать ржать. Ведь никитос-никитосом.

Узнал что некие <<План Ломоносова>> захуярили Облако в штанах панк-оперой.
Охуенно, вообще-то - малость переигравает. но вообще-то охуенно.
Ищите сами, я втентакле слухал.
Стоит чтоб ознакомится
//cast lungelimb

Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.
Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не даёт побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишена мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.

Живёшь такой себе. На работу ходишь, в интернетах сидишь, херней всякой занимаешься. И вдруг ХУЯК-ПИЗДЫК. Матор заглох, батарейки сели, электричество кончилось. Короче, умер.
Лежишь такой в своём теле, а сделать ничего не можешь. Слышишь только, как стартер матор опять запустить пытается, ну или не пытается, если не нашли. И вроде бы встать надо, а уже не можешь, потому что умер.
И вроде бы смирился уже что тем фактом, что умер, а тут всё вокруг потемнело, потом пригляделся, а впереди свет какой-то вдали, как будто дверь где открыта. И уже не лежишь, а натурально стоишь, а в руках свидетельство о смерти как повестка в военкомат. И вот уже не стоишь, а натурально идёшь в направление света и свернуть никуда не можешь, потому что вокруг ёбаное ничего, только ты, свет и путь до него.
Подходишь наконец к свету, а там бабка вредная сидит и требует, чтобы ты ей пропуск показал. А ты в душе не знаешь, какой ей пропуск нужен, потому у тебя только свидетельство и всё. Ну и протягиваешь ей, а она берёт его, внимательно рассматривает и делает пометку в огромном списке. Ты пытаешься прочитать его, а он размытый весь, и только твоя фамилия чётко написана. Бабка отметила тебя, свидетельство на иголку наколола и говорит, чтобы шел вон в ту дверь, там тебе всё расскажут.
А тебе спешить уже некуда, потому что умер, и решаешь осмотреться тут. Вот стойка, вот бабка, вот коридор с дверьми какими-то, вот дверь за тобой, в которую ты вошел сюда, а на двери табличка такая висит на манер тех, которые на всяких государственных учреждениях вешают, "Пункт сбора умерших такого-то района такой-то области". Там даже орёл двуглавый зачем-то нарисован.
Ну не вечность же тут стоять вообще, да и бабка как-то неодобрительно уже смотрит. Ну и идёшь к той двери, на которую она тебе указала, попутно дёргаешь ручки остальных дверей, а они как будто закрыты, даже ручка не двигается вообще никак.
Доходишь до нужной двери, заходишь в неё, а там огромный зал как на сборном пункте военкомата. Лавочки стоят, тапочки какие-то и толпа народу. И еще фигуры какие-то ходят, и народ по разным комнатам разгоняют. И вроде никто не сопротивляется. И фигуры еще странные такие. Вроде бы и люди, но как будто из тумана состоят, словно резкость забыли настроить. Лица и одежды тоже не разобрать. И толпа такая же безликая. Вроде бы и видишь периферийным зрением головы и даже черты лица, но разобрать не можешь.
И тут тебя берут под руки и отводят в какой-то другой кабинет. И берут так аккуратно, но настойчиво, а ты не сопротивляешься вообще, потому что умер.
А в том другом кабинете еще несколько таких фигур из тумана, но уже солиднее тех, которые тебя привели. И ты их голоса вроде бы слышишь, но звучат они не с их стороны, а вроде как в голове у тебя. Слов разобрать не можешь, но понимаешь, что обсуждают тебя, твою жизнь, твои поступки, вообще всё о тебе.
И тут фигура, которая сидит по центру, встаёт и говорит, что жил ты так себе, всякого натворил, что определяют тебя в ад на несколько веков пока, а потом уже окончательно решат, что делать.
Ну в ад, так в ад. И тут в стене еще одна дверь появляется, и ты уже в нее идёшь. А за дверью еще одна стойка, а за ней мужичок сидит с красной рожей, но не бухарь какой, а вполне себе такой мужик конторский в очках. Смотрит на тебя пристально, делает пометку в своём журнале, вздыхает и говорит, что мест пока в аду нет, мол, иди вон там на стульчик сядь и жди очереди. Нету мест, все заняты, да не просто заняты, там еще куча мест для всяких говнюков зарезервировано заранее.
И ты идешь такой, садишься на стульчик, а рядом с тобой еще длинная вереница таких же страдальцев, для которых даже в аду места нет и не предвидится ближайшую тысячу лет.

иногда кажется, будто у TWT когнитивная передозировка ДДТ: при прослушивании появляется чувство тоскливой беспросветности, безнадеги, уныния и не хочется жить

Поспешность хороша при ловле блох». Для меня единственный выход — больше давать концертов. Ты приходишь к людям — и почти каждый одинок, убит ипотекой, социалкой, пропагандой. Ты выходишь на сцену — и начинаешь с ним говорить. И если ты говоришь искренне… Как писал апостол Павел: любая истина, сказанная без любви, есть ложь. Если ты говоришь искренне, ты можешь достучаться и немножко — ну не изменить людей, а помочь им как-то задуматься. А ведь многие сидят в каменных мешках своих представлений о мире. И можно попытаться объяснить им, что если убрать все стены — твоя квартира станет вселенной. А она прекрасна. (с) Шевчук.

Госпади, какой ше он пидорас-то, госпади.

А вот наличие макияжа я понять не могу.

Нельзя чтобы враг увидел тебя не накрашенной.

Если не можешь доказать, начинай брать на понт.
И вот через одного такие понторезы.