Как в комнате простой, в моем мозгу с небрежной
И легкой грацией все бродит чудный кот;
Он заунывно песнь чуть слышную поет;
Его мяуканье и вкрадчиво и нежно.

Его мурлыканья то внятнее звучат,
То удаленнее, спокойнее, слабее;
Тот голос звуками глубокими богат
И тайно властвует он над душой моею.

Он в недра черные таинственно проник,
Повиснул сетью струй, как капли, упадает;
К нему, как к зелию, устами я приник,
Как строфы звучные, он грудь переполняет.

Мои страдания он властен покорить,
Ему дано зажечь блаженные экстазы,
И незачем ему, чтоб с сердцем говорить,
Бесцельные слова слагать в пустые фразы.

Тог голос сладостней певучего смычка,
И он торжественней, чем звонких струн дрожанье;
Он грудь пронзает мне, как сладкая тоска,
Недостижимое струя очарованье.

О чудный, странный кот! кто голос твой хоть раз
И твой таинственный напев хоть раз услышит,
Он снизойдет в него, как серафима глас,
Где все утонченной гармонией дышит.

Мой котик, подойди, ложись ко мне на грудь,
Но когти убери сначала.
Хочу в глазах твоих красивых потонуть -
В агатах с отблеском металла.

Как я люблю тебя ласкать, когда, ко мне
Пушистой привалясь щекою,
Ты, электрический зверек мой, в тишине
Мурлычешь под моей рукою.

Ты как моя жена. Ее упорный взгляд -
Похож на твой, мой добрый котик:
Холодный, пристальный, пронзающий, как дротик.

И соблазнительный, опасный аромат
Исходит, как дурман, ни с чем другим не схожий,
От смуглой и блестящей кожи.

Ты на постель свою весь мир бы привлекла,
О, женщина, о, тварь, как ты от скуки зла!
Чтоб зубы упражнять и в деле быть искусной -
Съедать по сердцу в день - таков девиз твой гнусный.
Зазывные глаза горят, как бар ночной,
Как факелы в руках у черни площадной,
В заемной прелести ища пути к победам,
Но им прямой закон их красоты неведом.

Бездушный инструмент, сосущий кровь вампир,
Ты исцеляешь нас, но как ты губишь мир!
Куда ты прячешь стыд, пытаясь в позах разных
Пред зеркалами скрыть ущерб в своих соблазнах
Как не бледнеешь ты перед размахом зла,
С каким, горда собой, на землю ты пришла,
Чтоб темный замысел могла вершить Природа
Тобою, женщина, позор людского рода, -
Тобой, животное! - над гением глумясь.
Величье низкое, божественная грязь!

Вчера клан ведунов с горящими зрачками
Стан тронул кочевой, взяв на спину детей
Иль простерев сосцы отвиснувших грудей
Их властной жадности. Мужья со стариками

Идут, увешаны блестящими клинками,
Вокруг обоза жен, в раздолии степей,
Купая в небе грусть провидящих очей,
Разочарованно бродящих с облаками.

Завидя табор их, из глубины щелей
Цикада знойная скрежещет веселей;
Кибела множит им избыток сочный злака,

Изводит ключ из скал, в песках растит оаз -
Перед скитальцами, чей невозбранно глаз
Читает таинства родной годины Мрака.

Как грудь, поблекшую от грязных ласк, грызет
В вертепе нищенском иной гуляка праздный,
Мы новых сладостей и новой тайны грязной
Ища, сжимаем плоть, как перезрелый плод;

У нас в мозгу кишит рой демонов безумный.
Как бесконечный клуб змеящихся червей;
Вдохнет ли воздух грудь - уж Смерть клокочет в ней
Вливаясь в легкие струей незримо-шумной.

До сей поры кинжал, огонь и горький яд
Еще не вывели багрового узора;
Как по канве, по дням бессилья и позора,
Наш дух растлением до сей поры объят!

Непосредственной причиной межгосударственных раздоров, которая бросается нам в глаза в первую очередь, являются раздоры между руководителями этих государств. Однако за тем фактом, что главы и министры двух государств ведут себя подобно встретившимся на узеньком мосту баранам, скрываются более глубокие, более существенные противоречия, которые имеют своим внешним проявлением взаимные территориальные претензии, экономические санкции и тяжелые, как похмелье (к тому же бесплодные), разборки на высшем уровне. Ещё одним проявлением этих противоречий является бесцеремонно-демагогическая агитация и провокационные выходки националистических организаций в обеих странах, стравливающих народы этих стран друг с другом и подталкивающих – конечно же, от имени своих наций – свои правительства к «решительным действиям».

Листва с ветвей посыпалась окрест,

И каждый ствол, казалось, будет сломан.

"– Эй, вы! – орали: – Как не надоест?

Уймитесь же, уважьте наш протест!

Ужель судья промолвит 'нет' иль 'да',

Коль скоро доказательств – ни следа?"

Охотник утомлённый ляжет спать –

И до рассвета вновь уходит в лес;

Кожевник спящий кожу мнёт опять;

Судье приснится прибыльный процесс,

Солдату – враг с копьём наперевес;

Гуляке – бочка, полная вина;

Влюблённому... Влюблённым не до сна.

Коли ебучий шляпник( MadHatter ) сказал что стишки надо помощнее, а TWT всё ещё девственник - покидаю хорошей поэтики.

Пускай любви не ведал я на деле,

И мзды не видел за сердечный труд –

Но в книгах часто читывал доселе,

Кольми чудес любовных и причуд!

Господствует любовь и там, и тут,

И данников своих нещадно бьёт –

Избави, Боже, от таких господ.

Седая мать не знает, кто такой Кавалли
От Рюрика до Кобы, как гвозди, ковали
И чтобы не торчали, бей – будет крепче
Ковчег из костей для путешествия в вечность

На золотом крыльце святые люди-медведи
Наши мама и папа, мы ваши глупые дети
Учите нас долго терпеть тюрьмы и плети
Всё для нашего счастья на том свете

На жуйках-поинтах нет ни сталинистов ни большевиков ни анархистов, только гниль уровня меня сочетающая 
'убеждения' с 'работой' бизнеспидора-мироеда или терпящего систему рабочего-меньшевика тип тебя.
Ну типо политика как самоиндетификация, вместо самоидентификации как основы политических действий.

Например последнее предложение чёт аж даже смахивает на КО, но звучит очень редко.

Я брел сквозь город "Страна раба"
Меж придурков и подлецов.
И все, с кем сводила меня судьба,
Харкали мне гной в лицо.
Милость господня и благодать
Иногда нас приводят в смятенье.
И мы застываем, ёб вашу мать,
Раскрывши рот в охуеньи.
Господних замыслов смертная плоть
Не в силах понять конечно,
Но если кого возлюбил господь,
То это пиздец как навечно.

Проспавшись, помчался к приятелю я,
Ах мать его три-четыре!
(Он был преклонных годов свинья
По имени Джон О'Лири).
Плача в свинарник к нему я влетел
И прильнул к его пятачку.
Джон, так его мать, на свой окорок сел
И поднял свою башку.
А супруге Джона под пятьдесят,
Эй, мать вашу, слышите вы?
Она родила на днях поросят —
И все как один мертвы!
Я терся щекой об его пятачок,
Рыдая, мать в перемать.
И вот улыбнулся, очухался Джон
И что-то стал понимать.
Но его голова со стуком глухим
Напрочь слетела с плеч.
Супруга Джона ударом одним
Сумела ее отсечь.
Потом она отшвырнула тесак,
Не замечая меня.
"Господи", — крикнула (мать ее так!)
"Дождалась я этого дня!"

Те же Чичиковы, только в другом платье.
Во Франции и в Англии они не скупают мертвых душ, а подкупают живые души на свободных парламентских выборах! Вся разница в цивилизации, а не в сущности.

Казарма
                Скорое обучение
                                                  Молебен
                                                                    Вокзал

мужик крут. гомосексуал и гомосексуалист - не синонимы. второе - оскорбительное. гомофобы чертовы...

"А беседы у них о чём ? Какие ж это беседы? Поклёвка , похлёбка , попойка да поёбка - вот и все беседы , эээх"

Не меньшее изумление вызывали и сами русские, пачками прибывающие в Париж через известные промежутки времени. Более чем странно одетые, с одичавшими и рассеянными глазами, они толкались по парижским улицам, как будто это была большая узловая станция, и все без исключения смахивали на сумасшедших. Сахар, хлеб, папиросы и спички они закупали в огромном количестве и прятали в камины и под кровати, уверяя французов, что эти продукты должны исчезнуть. Встречаясь на улице, в кафе, в вагоне подземной дороги, они как бешеные размахивали газетами. Русских узнавали издали по нездоровому цвету лица и особой походке человека, идущего без ясно поставленной цели. У них водились драгоценности и доллары. На их женщинах (в первые дни по приезде) были длинные юбки, сшитые из портьер, и самодельные шляпы, каких нельзя встретить даже в Центральной Африке. К французам они относились почему-то с высокомерной снисходительностью.

Действительно, войска высадились в Одессе, не только французские колониальные, но и греческие. Русская рента, годная лишь для домашнего употребления, начала ползти вверх. Войска как будто победно маршировали по Новороссии. Хотя Советом Десяти и был отклонен план Клемансо о широкой военной экспедиции на восток Европы, но зато сама Россия подавала надежды на скорое освобождение от большевиков: на Северном Кавказе успешно воевал генерал Деникин, под Петроградом – генерал Юденич; в Сибири с помощью французского генерала Жанена и чехословаков образовалось правительство Колчака. Его солдаты очищали Сибирь и восстановляли право собственности

Во главе стоял президент США – Вудро Вильсон. Он привез из Вашингтона четырнадцать пунктов вечного мира для человечества. Эти четырнадцать заповедей из страны, которая загребла все золото Европы, должны были восстановить дух христианства, мирные рынки и свободу торговли на суше и море.
Четыре остальные державы – Франция (представитель Жорж Клемансо), Англия (Ллойд-Джордж), Италия (барон Сонино) и Япония (барон Макино) – готовились вонзить зубы в колонии и богатства Германии и ее союзниц. Их волчий аппетит президент Вильсон упрямо пытался ограничить бесплодными, как англосаксонское воскресенье, проповедями о победе добра над злом. Премьер-министры четырех держав задыхались от негодования. Не подымайся за его спиной из-за океана такая распухшая золотом махина – США, они давно бы вышвырнули за дверь этого Божьего посланника с его квакерской шляпой и тощими брюками.